История изменений

Второй путь к социализму — мы можем назвать его «германским» или системой Zwangswirtschaft — отличается от первого тем, что иллюзорно и номинально сохраняет частную собственность на средства производства, предпринимательство и рыночную торговлю. Так называемые предприниматели продают и покупают, платят работникам, берут кредиты и платят проценты. Но они на самом деле больше не предприниматели. В нацистской Германии их называли управляющими предприятиями или Betriebsfuhrer [Betriebsfuhrer (нем.) — руководитель, вождь предприятия]. Правительство диктовало этим мнимым предпринимателям, что и как производить, по какой цене и у кого покупать, по какой цене и кому продавать. Правительство назначало тарифы и оклады, а также — кому и на каких условиях капиталисты должны доверять свое имущество.

Это не путь к социализму. Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала.

Рыночный обмен в этих условиях был чистой фикцией.

Рынок стремится себя спасти от себя и поэтому сам себя отрицает.

Второй путь к социализму — мы можем назвать его «германским» или системой Zwangswirtschaft — отличается от первого тем, что иллюзорно и номинально сохраняет частную собственность на средства производства, предпринимательство и рыночную торговлю. Так называемые предприниматели продают и покупают, платят работникам, берут кредиты и платят проценты. Но они на самом деле больше не предприниматели. В нацистской Германии их называли управляющими предприятиями или Betriebsfuhrer [Betriebsfuhrer (нем.) — руководитель, вождь предприятия]. Правительство диктовало этим мнимым предпринимателям, что и как производить, по какой цене и у кого покупать, по какой цене и кому продавать. Правительство назначало тарифы и оклады, а также — кому и на каких условиях капиталисты должны доверять свое имущество.

Это не путь к социализму. Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала.

Рыночный обмен в этих условиях был чистой фикцией.

Рынок стремясь себя спасти от себя и поэтому сам себя отрицает.